Двадцать лет спустя

Ну что, с праздничком, камрады. И сегодня ровно 20 лет самой запомнившейся мне первомайской демонстрации. Первомай 93-го в Москве. Сейчас мало кто знает, чем примечательная эта дата. Но именно тогда режим, захвативший власть в России показал, что с противниками церемониться не намерен.  Конечно, впереди была ещё осень-93, по сравнению с которой первомай был детскими забавами, но и про неё уже стараются особо не вспоминать. А я вот помню. Тогда я на все праздничные мероприятия ходил, когда приезжал домой на выходные из Петрозаводска. Про этот день у меня оставлена для истории большая запись в дневнике. Да, тогда я вёл обычный дневник в толстых тетрадях в линейку. По странному совпадению, с приходом в нашу жизнь интернета, тетради в линейку пропали. Вот она, эта толстая чёрная тетрадь за первую половину 93-го года. Предоставляю слово себе самому двадцатилетнему. Практически без купюр, с минимальной редакцией и комментариями.

Ни черта себе праздничек! Уж куда там прошлогоднему 23 февраля. С утра пришёл на Октябрьскую, где народу собралось не так то уже много. Настроение было так себе. Искал глазами колонну ВЛКСМ, но так её и не нашёл. Правда, вскоре появилась колонна Маляровского (ныне покойный Игорь Маляров, одно время глава комсомольской организации) РКСМ вместе с национал-патриотической молодёжью, но моих знакомых по 7 ноября что-то так и не заметил. Зато заметил, что улица Димитрова перекрыта милицией в касках и с резиновым дрекольем. Сзади – грузовики и вообще бог весть что. В общем – не пройти. А народ поднакапливался. Через мегафоны было объявлено, что вопрос будет улажено, и к 1 часам колонна тронется. Вскоре я, однако, заметил, что ОМОН оцепляет и проход к Крымскому мосту. Этот кордон было видно уже во всей красе – стоял то он на подъеме. Было видно, что блокируют мост основательно. Не знаю, блокировали ли Валовую улицу, но наверняка это сделали, потому что туда народ не повели.

Ещё вчера мэр объявил, что на Красную площадь митингующих не пустят «вплоть до выхода «Закона о Москве, как столицы России». Ладно, подумалось мне, пустили бы на Манежную. Отговорка, мягко говоря, притянутая за уши: при чём тут этот «Закон о Москве»? Или он предполагает запретить все митинги в центре города? Говорили также, что Красная площадь – вотчина президента, и разрешение на митинг надо просить лично у него (пластически представляю, что бы было, брякни сейчас такое путинская пропаганда). Под митинг же отвели… площадку перед Домом Художника, разрешив демонстрации пройти целых 500 метров вдоль решётки парка. Ясно, что проку с такой демонстрации никакого, да и не демонстрация это уже.

Да, чуть не забыл. В кордоне, перекрывавшем улицу я заметил крепкого мужичка в штатском. Потом обнаружил ещё подобную группу, стоявших с краю, и о чём то переговаривавшихся, поглядывая на толпу. Тогда я этому не придал значения, и лиц не запомнил. А зря.

Во сколько колонна тронулась, не помню. Одиннадцати часов, по-моему, не дождались. Стало ясно, что в центр нас не пустят. Распорядители с грузовика сказали, что колонна пойдёт на Ленинские горы. Вышли на Ленинский проспект и тронулись. Я специально подзадержался, чтобы пройти е вдоль и поперёк, и посмотреть, кто и где идёт. Пройдя её до конца, я заметил и и колонны районов Москвы, и различных партий и организаций, но ВЛКСМ так и не нашёл. То ли хорошо замаскировались, то ли их просто не было (скорее второе – к тому времени ВЛКСМ со своим вечнозанятым вождём уже превратился в виртуальную организацию, всю нишу которой занял РКСМ Малярова. Забавно, лет через семь с Маляровым прокинет ту же шутку прозюгановский КСМ РФ).

Однако, скоро меня озадачило другое. Через мегафон объявили, что впереди опять кордон. То ли его перегнали с Крымского вала, То ли просто новый, но обложили нас, как флажками, со всех сторон. Позднее я думал, а имело ли смысл идти на стычку? Не знаю. С одной стороны, это явная провокация. С другой – власти сами не сделали никаких шагов по улаживанию. Нам не только запретили устроить демонстрацию в центре, но запретили устроить демонстрацию вообще, перегородив все входы-выходы. То есть мы либо сдаёмся, либо идём на уголовщину.

Дело приняло нешуточный оборот. Женщин и детей попросили переместиться в зад колонны (на нынешних митингах их наоборот любят фотографировать спереди), мужчин покрепче – вперёд. Заслон решили прорывать. И вот к самым первым рядам побежали молодые и не очень молодые мужики. Никакой организованности при этом я не видел.

Кордон я увидел уже совсем вблизи, когда столкновение уже началось. Перед плотно поставленными поперёк грузовиками стояли милиционеры со щитами и дубинками, некоторые даже без касок. Это были простые московские менты в серых плащах. Стояли они просто как «затыкал» - не столько, чтобы отбить, сколько чтобы припугнуть. Посему прорвали их заслон практически  моментально. В воздух полетели ментовские фуражки и каски. При мне какой-то парень, возможно «афганец» с ненавистью пытался сломать брошенный щит. Чёртова целлулоидная штуковина гнулась фактически пополам, но так и не сломалась. Самих ментов бить не давали, хотя кидались на них с ненавистью, но кидавшихся быстро оттаскивали назад, и несчастные «затыкалы» получали, в худшем случае, пинка под зад или пару несильных тычков.

С криками «Ура!» народ кинулся в кузова машин. Стало видно, что за первым рядом грузовиков стоит второй, а за ним – автобусы.  Кажется, за автобусами был и ещё слой грузовиков.  На грузовики полезли пожилые ветераны и девчонки в туфельках. «Разберём баррикады» кричал кто-то. «Шофёры есть»?» В грузовиках начали заводить двигатели. Всех охватило ликование. Вот тут я и припомнил парней в штатском. У грузовика появился парень с куском то ли металлической трубы, то ли прута. Он выбил в «ЗиЛе» лобовое стекло, но вовнутрь, как я ожидал, не полез. Вместо этого он выбил и боковые стёкла, но опять ничего не сделал (Оцарапаться боится? мелькнуло у меня в голове). Ещё пару ударов он нанёс по замку двери, и, раскорёжив его окончательно, куда-то убежал. Исчезнуть в этой суматохе было более, чем просто. Тогда это показалось мне странным.

А, вот из-за чего я не помню, были ли машины за автобусами. Потому что не сразу обратил внимание на хитрую конструкцию кордона. После всех слоёв машин было оставлено пространство в метров двадцать, за которым стоял уже кордон ОМОНа. Естественно, те человек пятьсот, что пролезли за машины, оказались с ними лицом к лицу. Омоновцы кинулись в атаку, правда, скорее чтобы напугать и отбить людей за машины. Это удалось. За начавшим тощать (многие машины завели и отогнали в стороны) барьером демонстранты закрепились и начали скандировать «Палачи! Фашисты!». Было видно, что стороны ОМОНа нас снимают на видеокамеры. ОМОН вновь отошёл назад, народ стал наступать на освободившиеся позиции. Тут со среднего грузовика выбросили два тяжёлых ящика. Один разбился – в нём оказались подшипники. Окружавшие люди начали их хватать, но нас быстро одёрнули.

…И вот тут я впервые увидел водомётные установки живьём. Когда в детстве я смотрел на разгоны демонстраций в Чили или Южной Корее, я удивлялся, чем же они так страшны. Ну, подумаешь, это же только вода. Оказалось, попасть под плотную струю холодной воды – не шибко хорошо. Тем более, в воду было что-то давлено – в воздухе разнёсся специфический запах стирального порошка. Вода на асфальте пенилась. «Детергенты!» - мелькнуло у меня в голове: «Чтобы глаза ело!»

Охватить толпу струёй не удавалось. Из рядов в ОМОН полетели подшипники. «Камни!»  проорал кто-то. «В парк за камнями!». (Да, блин, обратить бы тогда внимание, кто это орал..) Масса народу хлынула в парк. Тут ОМОН, воспользовавшись оттоком толпы пролез в брешь в баррикадах и начал отгонять от них демонстрантов. Некоторые даже пустились в бегство. Те. Кто не убежал, закрепились на входе в парк и кидали в охранку камнями. Всё было, как в 1905 году. Вновь оружие пролетариата – булыжник.

А я решил пройти двором тридцатого дома, посмотреть, что творится там. «Можно ведь зайти сзади и ударить с двух сторон?»

«В тылу» уже были несколько сотен прорвавшихся с красными флагами. Стояли и несколько машин скорой помощи. С «нашей» стороны принесли мужика с залитой кровью повязкой на голове. В кафе-мороженое «Пингвин»въехал и горел в витрине фургончик «ЗиЛ».Дым валил просто ужасный. А за машинами, составлявшими опору ОМОНа уже  подогнали автобусы с пацанами с курсантскими погонами. Заслон прорвать стало окончательно невозможно.

Я пошёл двором назад. Там остатки закрепившихся демонстрантов (несколько тысяч человек) кидали камни в ОМОН. Во дворе, у ограды парка рыдала девушка лет восемнадцать. Её подруга её утешала. Было видно, что нервы у людей на взводе. О щиты ОМОНа грохотали камни. Сам ОМОН, вставший уже перед машинами время от времени делал выпады вперёд, избивая тех, кто подходил близко. Упавших били ногами.

В этот момент навстречу ОМОНу по Ленинскому проспекту быстрым шагом пошёл отряд милиции со щитами и в касках. В толпе было обрадовались. Кто-то заорал: «Наши! Это за нас! Милиция с нами!» Я, признаться, тоже почти в это поверил. Но дойдя до оцепления эти «наши» развернулись, выстроились поперёк проспекта, и, отогнав дубинками авангард уверовавших в них, закрепились. Кажется, на этом попытки прорвать оцепление и кончились.

Перед входом в парк пылал факелом ещё один грузовик, который, как и первый, никто и не думал тушить. Вода в водомётах ушла на демонстрацию. С  агитационного «ЗиЛа» призвали отойти от него подальше и, отъехав метров на двести, объявили импровизированный митинг прямо здесь. Слово взял Илья Константинов (христианский демократ, папа одного из нынешних оппозиционеров), кажется, но я его уже и не слышал: в ушах гудел грохот ударов, треск пламени и крики, крики, крики. Пошёл к Андрюхе (мой школьный друг). По пути, там, где Ленинский пересекается с улицей Стасовой, стояло ещё оцепление. Обложили, действительно со всех сторон, как волков.

Второй раз я пришёл на площадь с Уськой и Славиком через час. Вставшие троллейбусы были расписаны маркером: «Ельцин – кровавый убийца», «Лужкова под суд». Уже и всего не помню. На месте оцепления уже стояла шеренга конной милиции, а оцепление курсантов перекрыло Гагаринский путепровод. К «Спутнику» нас троих пропустили, а обратно – нет: «Не положено!». Ну ничего, перешли через рельсы под мостом. Картину побоища снимали запоздавшие телевизионщики: начавший подсыхать асфальт, пятна крови, камни, доски, осколки стекла… Бррр!

Вернувшись с Октябрьской домой, я уже больше никуда не ходил, а начал смотреть, что скажут про сегодняшнее побоище. В часов пять вечера Радио России рассказало о беспорядках, а трёх сожжённых «частных» (?) машинах. В «Вестях», естественно показали очень мало, но всё  в духе «демократической» пропаганды.  Единственный более-менее объективный взгляд дали в девятичасовых новостях, но сразу после него запустили интервью с Лужковым, который уже поставил всё с ног на голову. И колонна то у него пыталась двигаться по Димитрова, и были замечены (кем, интересно?) специальные формирования , избивавшие милиционеров. (По факту, одного милиционера убили. Придавили машиной из растаскиваемого кордона. Этой жертвой тогда тыкали в нос с пару месяцев, но того, кто был за рулём, так и не нашли). Показали мотоциклетную цепь, две затычки из лыжных палок, увесистую болванку и кусок асфальта. Я их запомнил. Потом все кадры в газетах и телевидению с изображением «орудий коммунистических зверств» были украшены этими самыми предметами, только по разному разложенными. Ну а вечером Миткова в новостях прямо заявила, что «никакой мирной демонстрацией там не было». Вот так.

--------------

Собственно, думаю объяснять, почему я ненавижу режим 90-х, его символику (включая полосатую тряпку и двухголового ублюдка) и лично Ельцина (земля стекловатой) и Лужкова, не надо. Кровавый Путинский режим, говорите? Ха-ха-ха. Про нынешних левых с Болотной не говорю, большинство из них ещё пешком под стол ходило. А вот что вечером первого мая девяносто третьего говорили Гарик Каспаров, Дмитрий Быков, Борис Немцов, Виктор Шендерович, Лия Ахеджакова и всякие прочие Татьяны Лазаревы? Возмущались ли антинародной деятельностью режима? Надо же, как им вернулся их тогдашний плевок.

ЗЫ: Да, в процессе перепечатки текста из дневника обнаружил, что почему-то не упомянул важную деталь, хотя тогда она мне бросилась в глаза. В кузовах машин, стоявших в оцеплении, лежали не только ящики с подшипниками, но и те самые заточки и болванки. Оружием толпу снабжали те, кто ставил заслоны.