Шапада дус Веадейрус, тропа 2. Каньон

 Продолжаем любоваться природой национального парка Шападу дус Веадейрус. Думаю, пора невзначай упомянуть, что парк привлекает не только любителей природы. Разного рода эзотерики тоже найдут здесь, чем заморочиться, ибо Шапада дус Веадейрус – авторитетное место силы. Правда, в отличие от других «мест силы», где мне доводилось бывать (на Кижах, или на Острове Солнца, например), тут я не видел никаких церемониалов или хотя бы граждан, открывающих на вершине холма каналы связи с космосом. Возможно, они это делают где-то в стороне, в более глухих местах, но тут есть затыка в том, что более глухие места парка посещать проблематичнее, если вообще возможно. Но странно выглядящей публики в Сан Жоржи хватает, это я уже упоминал.

Вторая тропа, размеченная красным, ведёт опять-таки к Риу Прету, но на несколько километров выше по течению, и называется она, как правило, тропой каньона. Излишне громко, скажу я вам, но это скоро сами увидите. Она на километр длиннее тропы водопадов, но проходится проще, поскольку на ней нет значительных перепадов высот. 

Шапада дуc Веадейрус, тропа 1. Водопады

 История освоения нынешнего севера штата Гояс начинается с середины XVIII века, когда в верховьях реки Токантинс было основано поместье под названием Фазенда Веадейрус, где в скромных объёмах разводили скот, выращивали пшеницу и кофе, и так, в общем, продолжалось до начала XX века, ибо так продолжалось почти во всём Гоясе. В 1912 году тут побывала геологоразведочная экспедиция, исследующая месторождения горного хрусталя. Именно эта экспедиция и основала знакомый нам Сан Жоржи. Впрочем, судя по всему, тут геологи ничего особенного не нашли, так что регион продолжил своё дремотное существование. В 1961 году, когда у затопленной долины реки Параноа уже возводились дворцы новой столицы, президент Жуселину Кубичек подписал декрет № 49.875, согласно которому 625 тысяч гектар к северу от столицы отводились под новый национальный парк с названием Токантинс. Потеря Кубичеком президентского поста, а затем и общественного влияния привели к тому, что новооснованный парк тут же начали кромсать, в результате чего от него остались всего около 10% изначальной площади. От реки Токантинс парк оттеснили к 1972 году, в результате чего он сменил название, и получил теперешнее имя. Слово «Шапада» можно перевести, как «плато», и это, действительно, возвышение на Бразильском нагорье, именно тут находится высшая точка Гояса, 1784 метра над уровнем моря. Сам парк и его природа были оценены натуралистами довольно высоко, так что в 2001 году он, вместе с национальным парком Эмас на юго-западе штата получил статус объекта Всемирного Наследия ЮНЕСКО, став шестнадцатым объектом Всемирного Наследия в Бразилии. Собственно, так он и возник на моём маршруте. Забегая вперёд, скажу, что в 2017 году парк был существенно (примерно в три раза) расширен, правда, за счёт территорий к востоку и северу от Алту Параизу на другом конце парка.

Визит-центр Парка находится прямо за околицей Сан Жоржи, в паре сотен метров от развилки, через которую мы в прошлом посте шли любоваться закатом. Вот теперь тут повернём, наконец, направо, чтобы выйти к визит центру, где прежде, чем мы войдём, нас подвергнут довольно серьёзной подготовке. Кроме уплаты входного взноса, нас отправят посмотреть короткий, но информативный фильм по технике безопасности в парке, а затем заставят заполнить форму, где среди обычных данных (имя-фамилия, возраст, номер телефона, маршрут, на который выходишь) надо, например, указать координаты родственников или знакомых, с которыми надо будет связываться в случае чего. Я бывал в десятках национальных парках и заповедников, кое-где надо было записываться на входе, но вот так серьёзно, как в Шападе дус Веадейрус, к этому нигде не подходили.

Сан Жоржи и закат в серраду

Открываем для себя новый штат Бразилии, Гояс. Собственно, некогда из его территории был вырезан Федеральный Округ для строительства Бразилиа, на у теперь обратим внимание и на окружающие просторы. Происхождение названия «Гояс» (ударение, кстати, на «я») точно неизвестно. Имеется версия, что это было название какого-то индейского племени, которое тут проживало, но никакой этнографической информации про племя с таким названием не сохранилось. Как я уже писал в постах про столицу Бразилии, места эти вплоть до середины ХХ века были весьма малоосвоенные, хотя первые бандейрантес из Сан Паулу появились на землях Бразильского нагорья ещё в XVII веке. После того, как в соседних Минас Жерайс и Мату Гросу были открыты месторождения золота, естественно поползли слухи, что тут его тоже должно быть много, и его таки нашли в долине Риу Вермелью (красной реки), где мы также вскоре побываем. С этим открытием связана полуанекдотическая история. Бандейранте по имени Бартоломеу Буэно да Силва, посетив одно индейское племя, очень заинтересовался местными женщинами. А точнее, золотыми украшениями, которые они носили. Однако, где они берут золото для этих украшений, индейцы, уже знакомые с интересом белых пришельцев к сему металлу, не рассказывали. Ну, что было делать. Да Силва притащил к себе в лагерь индейских вождей, разлил у них на глазах бутылку самогона (как и полагается кустарным самогонам, очень крепкого), поджёг его и пригрозил так же сжечь все реки и родники, если ему не откроют тайну происхождения золота. Поражённые индейцы таки привели его к золотой жиле, а самого да Силву окрестили «Аньягера», что переводится как «Старый дьявол». Теперь так называется город в южном Гоясе. Впрочем, эта выходка Старого Дьявола не шибко пошла впрок. Золотые месторождения Гояса оказались небольшими и исчерпались ещё до конца XVIII века. Отдалённый регион, равный по площади двум Германиям, практически ещё два века перебивался натуральным хозяйством с небольших ферм. Сельхозпродукцию отсюда вывозить было трудно, скромные крестьянские доходы не позволяли построить удобные дороги, а это, обратным образом, тормозило вывоз продукции и развитие того же сельского хозяйства, и с места дело стронулось только к середине XX века. В процессе развития Гояс дважды потерял территории: кроме уже упомянутого Федерального Округа в 1956 году, ещё через тридцать лет от Гояса отделили всю северную половину узкого длинного штата, ставшую штатом Токантинс. Впрочем, к нашему времени Гояс - довольно густонаселённый регион Центральной Бразилии, хотя, кроме городов миллионеров, в одном из которые мы только что были, тут есть и довольно глухие места, в одно из коих мы и перемещаемся.

Небольшой городок, по сути, деревня, Сан Жоржи расположена примерно в двухстах километрах к северу от Бразилиа. Попадать сюда – задача не самая простая. Из Бразилиа можно без проблем доехать до городка Алту Параизу на трассе, но из него до Сан Жоржи ещё тридцать километров. Автобусы из Алту Параизу в Сан Жоржи ходили то регулярно, то по отдельным дням, а то их и нет вовсе. Когда я посещал эти места, их как раз вовсе не было. Как я выходил из ситуации, я подробно рассказывал в путевых заметках. Впрочем, были и хорошие новости: во всех путеводителях, которые у меня имелись, было указано, что дорога в Сан Жоржи грунтовая. В 2016 году это было уже не так: дорога асфальтированная и весьма прилично выглядела.

Цветы и птицы бразильской столицы

Причины того, чтобы Бразилиа мне так понравилась, конечно, носят в основном, субъективный характер. Одна из них, если угодно, биографическая. В студенческие годы мне довелось несколько лет провести в городе Пущино Московской области, где расположен центр биологических исследований РАН. Собственно, Пущино мне в Бразилиа вспоминалось неоднократно. Оно также было основано и построено в начале 60-х. Распланирован городок был тоже по моде времени, как мы видим – не только отечественной. Городок делится на функциональные зоны, там есть научная зона, в которой расположены все институты, зелёная зона с посадками разных пород деревьев, жилая зона и зона промышленная. Адресная система тоже привязана не к улицам – жилая зона делится на микрорайоны АБ, В, Г и Д, дома нумеруются уже в них. В центре города даже имеется обширная эспланада, на которую выходит городской совет. В общем, размеры, конечно, не те (население Пущино около 20 тысяч против миллионной Бразилиа), и архитекторы уровня Нимейера там не работали, но получается всё же такая Бразилиа-вери-вери-лайт.

Ещё одной особенностью Пущино является то, что при разумной организации города, его старались побережней вплести в природную среду. Про зелёную зону я уже упоминал, но и жилая зона тоже очень зелёная. Город фактически стоит в лесу. В оврагах по весне поют соловьи, по лесу проложены специальные пешеходные дорожки. Годам к восьмидесятым, когда «экология» стала модным словом, концепт зелёного Пущино назвали «экополис». Собственно, он жив до сих пор, хотя сейчас его используют, в основном, на конкурсах школьников. Бразилиа экополисом не называют, но город также весьма зелёный (неспроста одним из его основателем был Роберту Бурле Маркс), и по своему комфортен как для людей, так и для животных, которых можно видеть даже прямо на Монументальной оси.

Бразилиа. Часть 2. За кулисами

Ты никогда не бывал в нашем городе светлом,
Над вечерней рекой не мечтал до зари,
С друзьями ты не бродил по широким проспектам,
Значит ты не видал лучший город Земли!

Так уж получилось, что этот пост – ровно сотый, помеченный тегом «Бразилия» в моём блоге, и это первый тэг, который данную черту перешагнул. Вышло так, что у меня меньше и постов, посвящённых Петрозаводску (невзирая на то, где я живу) и, например, живой природе (невзирая на то, где я работаю). И в связи с данным квази-юбилеем, хочется выразить отдельную благодарность неоднократно упоминавшемуся тут Виктору Пастухову за его авторский сайт «В Бразилию, к далёким берегам». Виктор с семьёй живёт в Бразилии уже не один десяток лет, и облазил эту страну вдоль и поперёк, так что иногда становится уже удивительно, когда слышишь, что там ещё есть уголки, где он ещё не был. Информацию с этого сайта я использую постоянно, и при подготовке путешествий, и при подготовке постов в свой блог.

Ну а мы продолжаем прогулку по столице Бразилии. Сегодня я постараюсь показать ещё ряд достопримечательностей, а также немного затронуть повседневную жизнь Бразилиа. Как правило, рассматривая дворцы и скульптуры экзотического города, мы не обращаем внимание на то, что тут кто-то живёт и работает, и за углом идёт повседневная жизнь простых людей. Ведь федеральных госслужащих, сосредоточенных в тех секторах, которые я показывал в прошлом посте, кто-то должен обслуживать, водить метро и автобусы, торговать в магазинах, да и строить эти самые здание UFOdromo тоже кто-то должен. Кстати, строители Бразилиа и стали его первыми жильцами.

Бразилиа – чуть ли не единственный город страны, в котором нет фавел, кварталов самостроя на самозахваченной земле, как правило, на каких-то неудобьях, за этим тут чётко следят. Подушевой ВРП Федерального округа – самый высокий в стране, этот показатель тут соответствует уровню такой страны, как Португалия. Удивительней оказалось, что ВРП города Бразилиа уступает столице штата Эспириту Санту, Витории. Вероятно, сыграл роль тот факт, что значительная часть богатеев в самом Бразилиа не живут – их виллы расположены в предместьях, на берегах водохранилища, но на город Витория посмотреть уже становится любопытно. Но Бразилиа, в любом случае – город чертовски дорогой. Дешёвых гостиниц тут нет ни в районе автовокзала, ни где-либо ещё, впрочем, спрос рождает предложение: в городе довольно много нелегальных поузад, с коими уже давно, но, в основном безуспешно, борются власти. Расположены они, в основном, в кварталах сектора индивидуальной застройки (так называемые SHIG – Sector de Habitações Individuais Geminadas), где владельцы частных домов сдают комнаты приезжим, разумеется, никак не оповещая об этом государство. Как я с этой фичей столкнулся, и поселился в такой нелегальной поузаде, я подробно рассказывал в путевых заметках. Сейчас ради любопытства глянул на booking.com, а там все эти нелегальные гостиницы пропали из эфира. Но на AirBNB их всё равно пока хватает. А я квартировал вот в этом домике в секторе индивидуального жилья.

Бразилиа. Часть 1. Viva o UFÔdromo!

 

Ну что ж, возвращаемся в солнечную Бразилию. И сразу переходим к теме, настолько яркой и обширной, что за неё даже было страшновато браться. Я никак не мог решить, как её поделить, и с чего именно начать. К тому же, это новый для меня субъект бразильской федерации. До этого я уже побывал в пяти штатах из двадцати шести, а теперь на кону самый выделяющийся субъект – Федеральный Округ. Перенос столиц – вообще дело не самое необычное, даже если перенос осуществляется в совсем новый город, основанный на голом месте. Можно вспомнить, например, Непьидо в Бирме, Абуджу в Нигерии, Исламабад в Пакистане или Бельмопан в Белизе, а если копнуть чуть глубже, там найдутся и Вашингтон, и Санкт-Петербург... Имелись прецеденты и среди бразильских штатов, я уже поминал тут строительство Терезины и Белу Оризонти. Кстати, и в штате Гояс, из которого был выделен Федеральный Округ, столица тоже переезжала в 1930-х из старого одноимённого города (мы в нём тоже побываем позже) в специально построенную для этого Гоянию. Но, пожалуй, именно новая федеральная столица Бразилии – самый яркий пример.

Первый перенос столицы в Бразилии был ещё в XVIII веке, когда колониальные власти перенесли из Салвадора на юг, в Рио де Жанейро. Какое-то время Рио побыл даже столицей Португальской империи – вообще беспрецедентный случай в истории. В 1822 году Бразилия провозгласила независимость, но вся её система инфраструктуры осталась колониальной, с большими центрами, расположенными у портов, через которые вывозились природные богатства и обширными неосвоенными районами в центре страны. В Сан Паулу выращивали кофе и хлопок, в Минас Жерайс добывали золото и алмазы, в Амазонии собирали каучук и рубили красное дерево. В обширных регионах, расположенных между ними, в Мату Гросу и Гоясе, среди кустарников паслись нанду и бегали гривистые волки. Нет, здесь были и города, и даже старинные, но на площадь, равную 20% Европы, их было категорически мало. У нас часто считают, что это была какая-то пустыня, но нет, это вполне комфортный для жизни регион под названием серраду, природу которого мы тоже скоро увидим. Разговоры о переносе столицы Бразилии сюда, и последующей переориентации транспортных потоков в стране пошли ещё в конце XIX века, когда стало ясно, что держать политическое сердце страны на побережье, где его может снести первый вражеский десант, небезопасно. Но ещё больше полувека они так и оставались разговорами. Города на побережье бурно росли, а в серраду по-прежнему паслись нанду.

Лёд тронулся в 1955 году, в оптимистические времена так называемой «четвёртой республики». Уже известный нам Жуселину Кубичек, выдвигаясь на пост президента страны, поставил строительство новой столицы одним из пунктов своей избирательной программы, которая вообще звучала весьма амбициозно: Кубичек собирался за пятилетний срок совершить полувековой рывок в развитии. Популизм, конечно, но народ тогда ещё популизмом не наелся. В общем, Жуселину, выборы выиграл, и к своей чести, про программу свою не забыл. Начали вкладываться существенные деньги в развитие науки и наукоёмких производств, резко снизили налоги на иностранные инвестиции, что привело к промышленному и строительному буму в Бразили. Ну а по поводу новой столицы Кубичек обратился к своему (и нашему) доброму знакомому Оскару Нимейеру, чтобы составить план строительства города-зари. Впрочем, Нимейер сперва отказался, и план был вынесен на конкурс, в котором приняли участие 26 коллективов со всего мира. В результате победила концепция, разработанная учителем Нимейера архитектором Лусио Костой, хотя изначально весь его пилотный план (по-португальски – плану пилоту) состоял из нескольких эскизов и пары страниц рукописного текста, да и вообще он проходил почти вне конкурса. Сам Коста извинялся за такой схематический набросок и добавил, что если он не подойдёт, то тогда его будет легко уничтожить, не отнимая понапрасну ни своё, ни чужое время. Тем не менее, именно своей простотой он жюри и понравился. План предусматривал затопление долины речки Параноа на Бразильском плоскогорье, где создавалось большое водохранилище для будущей столицы. На дуге, образованной этим водохранилищем, прочерчивались две оси: одна прямая, делящая дугу берега на две симметричные части, и одна дугообразная, перпендикулярная первой. Всё вместе это напоминало в плане не то самолёт, не то колибри с длинным хвостом, летящий/летящую на восток-юго-восток. Те, кто любил географию в школе, должны этот факт из учебника помнить. Дугообразная ось получила название «Эйшу Родовиариу», «Дорожная ось». Но нас сегодня больше интересует прямая ось, получившая название «Эйшу Монументал», «Монументальная ось». Вдоль неё мы сегодня и прогуляемся.

После того, как Коста начертил общий пилотный план, за дело взялись знакомые нам Нимейер и Бурле-Маркс. Непосредственно, сооружения Эйшу Монументал проектировали в основном они, и тут можно видеть много примечательных зданий, как федеральных административных учреждений, так и иного назначения. Неспроста Бразилиа стала единственным городом, построенным в XX веке, удостоенным звания памятника Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Отдельные здания, построенные современными архитекторами, в нём представлены обильно, а вот чтобы целый современный город – это случай уникальный. Приходилось видеть отзывы, что де, город выстроен без души и вообще искусственен. Но я читал их уже после визита в Бразилиа, и у меня они вызывали только смех. Лично на меня город произвёл очень сильное, а главное, очень светлое впечатление. Можно сказать, что это эдакий «Солнечный город» Носова в реальной жизни. Я, конечно, люблю булыжные мостовые и узенькие кривые улочки, но широкие проспекты и инопланетные формы Бразилии вызывали у меня не меньшие чувства. Чёрт возьми, в Бразилиа я, пожалуй, мог бы жить.

Баллада о двуязычных указателях

О делах домашних. За разными улучшениями городской инфраструктуры после постсоветского развала, у нас в этом году произошло примечательно событие. На улицы начали вешать новые уличные указатели. Двуязычные, на русском и ливвиковском карельском.

Начинание понравилось не всем. Сестра, узнав про это сказала: «А чо, у вас там так много карелов, которые не умеют читать по-русски?» Но тут дело не в тех, кто по-русски не читает. Таблички с историческими названиями улиц, например, нужны отнюдь не старикам, которые не знают, что улицу когда-то переименовали. Использование карельского языка – это наш местный колорит, который ИМХО всячески надо пестовать. Зачем-то та же сестра ходит в национальный театр, смотреть пьесы на карельском или финском, хотя все актёры тоже владеют русским языком.

Те, кто видел советский Петрозаводск, наверняка запомнили наши двуязычные вывески на магазинах и учреждениях. Например, на продуктовых магазинах, кроме русской вывески «Продукты» была ещё финская “Ruokatavaraa”. Вывески латиницей “Apteekki”, “Ravintola”, “Autoasema”, “Postikontori” никого не смущали, зато немало радовали приезжих. Примечательно, что вывески были именно финские – именно финский язык служил таким общим знаменателем для всех диалектов карельского и носителей собственно финского языка, которые в республике тоже жили. В значительной мере так повелось после предвоенных попыток финнизации Карелии, когда карелы должны были послужить лояльным к России субстратом для аннексии Финляндии. Образованная ССР была «Карело-Финской», «Калевалу» (авторское сочинение финна Лённрота по мотивам карельских рун) форсили как «карело-финский народный эпос» и т.д. Примечательно, что за несколько лет до этого финские претензии на Карелию наоборот, клеймились, как «буржуазный национализм» и всячески, вплоть до прямых репрессий, пресекались.