Иллюзіи стараго города 2022

Ну что ж, прервёмся в странствиях по тропикам. Пахнущие сиренью и свежескошенной травой знойные дни в районе праздника летнего солнцеворота, известного на севере как Иванов день, знаменуются в Петрозаводске днём города, отмечающимся в последнюю субботу июня. В этот день происходит много разных событий: ярмарки, концерты, открытия новых скульптур и фонтанов, парусные гонки на Онежском озере, так что народу в центре города видимо-невидимо. А одной из изюминок праздника являются «Иллюзии старого города», костюмированное действо, организуемое музеем-заповедником «Кижи». Как-то я про него тут уже рассказывал, хотя бываю на нём не каждый год.

А в этом году вот побывал опять. «Квартал исторической застройки» он же просто старый город - небольшой район со старыми домами XIX и начала XX века, ранее затёртый в углу между устьем Неглинки и Малой Слободской улицей. Собственно, поэтому он и сохранился. В ста метрах шумит главная улица, гуляют туристы, по набережной, а тут были бурьяны над речкой, в которой отдыхала местная клиентура наркологического диспансера, благо, сам диспансер располагался тут же. Ну, потом набережную продлили до устья речки, сам район почистили, примарафетили и сделили его вполне себе аттракционом, куда не стыдно сводить приезжих. Правда, в прошлом году бурьянам и тихому углу пришёл конец – наконец проложили продолжение улицы Куйбышева, которая соединилась с набережной Варкауса, спрямив проезд вдоль озера с севера на юг. Теперь тут шумят машины, когда-то будет ходить троллейбус, и старый город больше не затерянный мирок в уголке, про который не знают диспетчеры такси. Отчасти жаль, ибо эта самая магистраль унесла часть шарма старого города, как затерянного уголка.

Куала-Лумпур

При помощи самолёта известного авиадискаунтера AirAsia из Вьетнама мы переносимся, собственно, на родину самой AirAsia в Малайзию. Сразу готовимся к контрасту. Перво-наперво, в отличие от полуязыческого Вьетнама, буддистских Таиланда и Бирмы или христианских Филиппин, здесь доминирует ислам, появившийся тут из соседней Индонезии где-то к концу средних веков. Малайский полуостров, болтавшийся эдакой грушей на щупальце, протянутом на юг территорией Бирмы и Таиланда, особым центром цивилизации не был. Он порос джунглями и был разделен на удельные княжества местными царьками. По краям этого дела начали основывать свои поселения португальцы, которых затем вытеснили голландцы, ну а к середине XIX века и тех, и других выгнали англичане. Приходилось читать мнение, что англичане, в отличие от, скажем, испанцев, в колониях делали ставку на труд собственных колонистов, а у аборигенов просто отжимали землю и природные богатства. Ну, в случае с североамериканскими колониями, вероятно, так и было, но у англичан были обширные колонии в тропиках, где простому Джону Буллю работать не земле было довольно трудно. И там, где уже существовало примитивное феодальное общество (в Индии, например), аборигенов пришлось интегрировать в собственные колониальные общественные пирамиды, при это жёстко соблюдая субординацию между колониальным руководством, местными раджами и султанами и собственно трудовым плебсом. Результатом являлся удивительный симбиоз средневековой раздробленности с современной западной «демократией», сохраняющийся до сих пор. Формально Малайзия независима с 1963 года, но странный государственный строй тут продолжает процветать. Это не республика, и не монархия. Страна состоит из тринадцати штатов. Девять из них управляются наследными монархами: в семи случаях это султаны, в одном – раджа, а в штате Негри-Сембилан правитель носит традиционный малайский титул янг ди-пертуан бесар (это не имя – это должность такая). В оставшихся четырёх штатах правят губернаторы, которых назначает федеральное правительство. Каждые пять лет девять монархов выбирают из своей среды Верховного правителя (по-малайски — янг ди-пертуан агонг), и его помощника-заместителя — как правило, из соображений старшинства или длительности правления. Вот такое странное государственное устройство. Но при такой причудливой политической системе, экономическое развитие страны довольно успешное. Малайзия изначально богата природными ресурсами, прежде всего, нефтью и газом, а также железной и оловянной рудой (англичане таки знали, за какие куски хвататься в первую очередь). Ну а с семидесятых годов прошлого века тут произошёл и бум перерабатывающей промышленности – сперва в качестве сборочного цеха японских компаний, а потом и собственных фирм. Малайзия производит продукты машиностроения, полупроводники и прочую высокотехнологичную продукцию. По уровню ВВП на душу населения Малайзия догоняет Россию (а по оценке МВФ так и немного обгоняет), а среди стран АСЕАН она уступает только крошечным Брунею и Сингапуру.

Столица Малайзии Куала-Лумпур, с которого мы начинаем своё беглое знакомство со страной, город по азиатским меркам не очень большой (всего около двух миллионов населения) и весьма современный. Ну, конечно, глупо искать тут средневековую старину, когда фактически он был основан в середине XIX века и первые полвека представлял собой скопление традиционных хижин с крышами из пальмовых листьев. В 1880 годах город стал столицей Селангора, одного из султанатов в английской колониальной Малайзии, ныне один из штатов страны. Старейшие сохранившиеся здания относятся к рубежу XIX/XX веков. Ну а после 1946 года Куала-Лумпур стал столицей сперва колониального Малайского Союза, а потом независимой Малайской Федерации. Прогулку по городу мы начнём с большой площади Мердека, где и находится фактическое сердце города. Ну а на площади, в первую очередь бросается красивое здание в мавританском стиле (впрочем, красивых зданий в мавританском стиле тут несколько. Но это, с покрытыми медными крышами башнями-минаретами, особенно приметное. Здание султана Абдул-Самада. Ничего традиционно-малайского, впрочем, тут нету. Стиль, как я сказал, мавританский, да и архитектор англичанин, Артур Чарльз Норман. Построено было в 1894-97 годах для колониальной администрации Селангора, а затем всей Малайзии. После независимости тут продолжали находиться правительственные учреждения, в частности, суды: федеральный, апелляционный и верховный суд. Впрочем, суды в начале этого века разъехались по новым зданиям, а в здании гнездятся несколько не самых больших федеральных министерств.

Нячанг-2014

Нячанг – славный, хоть и не исторический город на берегу синего Южно-Китайского моря. Некогда тут жили тямы, оставившие свои памятники, ну да про это чуть ниже. Вьеты устроили на берегу моря несколько рыбацких деревушек, и не успели обжиться, как пришли французские иколонизаторы. Те сполна оценили тянущиеся на десятки километров песчаные пляжи у подножий зелёных гор. В частности, именно тут проживал до самой смерти уже знакомый нам Александр Йерсен, основавший тут местный филиал института Пастера. Где-то здесь же он высаживал каучуковые деревья гевеи, интродуцированные во Вьетнаме с его лёгкой руки. В 1924 году несколько деревень были объединены в город, получивший название Нячанг. Как считается, слово это происходит из тямского языка и обозначает некий моллюск, в изобилии водившийся в местных реках. К 1937 году городок получил статус муниципии и столицы провинции Кханьхоа.

К нашему времени данный город подрос примерно до 400 тысяч обитателей, не считая заморских (да и вьетнамских тоже) туристов – ведь именно тут находится пляжно-курортная столица Вьетнама, и путёвки в Нячанг вы можете найти в любом российском туристическом агентстве. Ну а в Нячанге, соответственно, вы легко найдёте русских туристов, особенно из азиатской части страны, из Сибири и с Дальнего Востока. И инфраструктура тут развита весьма неплохо, и продолжает развиваться весьма быстрыми темпами, так что тут, речь пойдёт хоть и относительно недавнем, но всё же прошлом Нячанга. Рестораны, экскурсии по окрестностям, аквапарки, дискотеки и ночные клубы – тут всё это есть. Но и кроме этого, в общем, тут есть, что посмотреть, и несколько дней в Нячанге можно провести вполне себе в удовольствие. Это место ничуть не уступает Канкуну или Варадеро. Кроме курортной составляющей в Нячанге опять-таки имеется и научно-образовательная. Тут есть несколько университетов, уже упомянутый Пастеровский центр, институт Океанографии и даже один из филиалов Российско-Вьетнамского тропического центра при институте Северцова. Россияне тут шуршали ещё до туристического центра и даже пускали тут свои корни. Я в Нячанг попал по следам своей сестры, которая навещала какого-то своего знакомого, женившегося на вьетнамке. Это, в общем, уникальный пример, когда наши с сестрой дороги пересеклись, и Нячанг я оценил сполна.

Далат

Город Далат, куда я приехал дневным автобусом из Хошимина, находится в горах примерно в трёхстах километрах от последнего. Общая суть этого города, сделавшая его примечательным, и привлёкшая моё внимание – летняя колониальная столица. Когда в летние месяцы тропические жара и духота становятся для белых колониалистов, родившихся в Европе, непереносимыми, когда на улицу выходишь, как в банную парилку, им надо куда-то бежать от своего бремени белого человека. По счастью, есть горы, где даже в тропиках на высоте около полутора километров над уровнем моря и выше даже в самые жаркие месяцы стоит комфортная для бледнолицых температура в пятнадцать-двадцать градусов Цельсия. Растут, как на родине, сосны, дует лёгкий ветерок – словом, почти как дома, в родной метрополии. И Далат в этом плане не одинок: достаточно вспомнить бирманский Пьин-У-Лвин и филиппинский Багйо. В английском языке даже существует выражение hill station, обозначающее подобные городки. Отыскать подходящее место для летней дачи колониальной администрации в Сайгоне было поручено Александру Йерсену, выдающемуся франко-швейцарскому микробиологу и эпидемиологу, который много лет проработал в Нячанге на побережье (в следующем посте за Йерсеном отправимся в Нячанг и мы). В честь него назван, в частности, возбудитель чумы Yersinia pestis и патогенное заболевание рыб иерсиниоз, портящее немало нервов по работе Кремнёву. Йерсена сюда направил генерал-губернатор Индокитая Поль Думер, ну и посетив места в 1893 году, Йерсен доложил: места превосходные. Строительство, впрочем, несколько раз откладывалось, прежде чем в 1916 году не было официально объявлено об основании нового города. Первый проект, нарисованный французским архитектором Эрнестом Эбраром включал в себя сады, виллы, школы и культурные учреждения, при этом не содержа никакой промышленности, которая  могла бы испортить статут летней столицы колонии. Последующие три десятка лет Далат возводился в своей роли места, где могла бы расслабиться сперва колониальная элита, а затем – элита Южного Вьетнама. С началом Вьетнамской войны в 1964 году Далатский курорт приходит в упадок, но в то же время, не сказать, что ему не повезло, ибо говорят, что за всю войну сюда не упало ни одной бомбы. Возрождаться Далат начал уже в 1980-90-х годах. Сейчас это не только курорт, но ещё и культурный, научный и университетский центр. В окрестностях города выращивают овощи и фрукты, особенно знаменита местная клубника, а также чай и кофе. А вот промышленности, которую сюда не хотел пускать месье Эбрар, тут до сих пор нету. Одно время, впрочем, обсуждалось строительство в районе Далата атомной электростанции, но что-то с проектом пока не срослось. Население Далата – в районе 230 тысяч человек, немного по вьетнамским меркам, но Далат ещё рассчитывает к 2030 году получить статус города центрального подчинения (таковых во Вьетнаме сейчас пять), что, впрочем, упирается в строительство всё той же АЭС.

Происхождение названия Далат точно неизвестно, но предположительно, оно переводится с языка кого-то из горных аборигенов, как «река племени Лат». Неспроста щитодержцами на гербе Далата являются пара нагих туземцев, что смотрится довольно необычно. И к слову о гербе, у также о названии города. Видите, на ленте надпись Dat Aliis Laetitiam Aliis Temperiem? Это латинское выражение, в переводе примерно обозначающее «Подари радость одному человеку, подари здоровье другому» (ну очень курортный лозунг), ну а из первых букв каждого слова складывается, собственно, название города. Такая изящная французская штучка, остающаяся в ходу до сих пор.